Калабалин Семён Афанасьевич | |
Семён Калабалин в молодые годы |
|
Род деятельности: |
педагог-подвижник, контрразведчик, писатель |
---|---|
Дата рождения: | |
Место рождения: |
с. Сулимовка Полтавская область, |
Гражданство: |
Российская Империя, СССР |
Дата смерти: | |
Место смерти: |
д. Клемёново Егорьевского р-на Московская область СССР |
Супруга: |
Калабалина (Подгорная) Галина Константиновна |
Дети: |
Антон, Константин и их сёстры |
Награды и премии: | |
Разное: |
воспитанник, сподвижник, продолжатель дела А.С.Макаренко |
Калабалин Семён Афанасьевич (21 августа 1903 года, Сулимовка, Полтавская область, Украина — 24 июня 1972 года, Клемёновское, Егорьевский район, Московская область) — один из наиболее известных воспитанников, затем сподвижник и, совместно с супругой Галиной Константиновной, продолжатель дела Антона Семёновича Макаренко.
Родился в Сулимовке на Полтавщине в августе 1903 г. Точный день рождения не известен. В разных источниках сам Калабалин приводил и 14 августа (автобиография 1942 г.) и 21 августа (в своей автобиограф. книге «Бродячее детство»).
Умер 24 июня 1972 г. в Клемёновском Егорьевского р-на Московской обл., где был директором очередного детского дома-интерната, работавшего по методикам А. С. Макаренко. Всего супруги Калабалины с сотрудниками и помощниками воспитали более 15 тысяч воспитанников целого ряда детских домов в России, Грузии и на Украине [1].
Уже в перестроечные годы стала известна автобиография, которую в 1942-м году по просьбе работников НКВД написал С.А.Калабалин.
«Родился я в 1903 году, 14 августа, в селе Сулимовке на Полтавщине. Мои родители занимались сельским хозяйством — батрачили, так как земли своей, избы и, вообще, никакого имущества не имели. В связи с тем, что не было своего гнезда, мы часто переезжали из села в село на жительство, а в селе из избы в избу поселялись за отработок.
Себя я помню из села Сторожевого Чутовского района Полтавской области. Уже девятилетним мальчиком я был определён в пастушки к кулаку Сивоволу за три рубля в лето и за первые штанишки в жизни из сурового полотна. На другое лето я был определён пастухом к кулаку Завгороднему в с. Васильевку, — уже за 8 руб., а на третье лето к кулаку Наливко Николаю.
Зимою ходил в церковно-приходскую школу 4-х летку, которую и закончил в 1915 году. В том же году меня свели к помещику Голтвянскому и продали за 40 р. в год; лето — пастухом, а зиму — коровником".
Таким образом Семён Калабалин происходит из трудовой семьи и сам вынужден трудиться в помощь семье, от работы не бегает, делает это, судя по всему, вполне успешно, но в августе 1916 г. Семён был вынужден уйти из дому.
Произошло это так. В один из жарких августовских дней коров одолели слепни, ими овладело своего рода "коровье бешенство" и, не смотря на все усилия юных пастухов, они, возвращаясь на усадьбу, прогалопировали в коровник мимо помещицы Голотвянской, варившей во дворе варенье. Та, раздосадованная, не стала долго разбираться и, схватив первого попавшегося пастушонка (им оказался Семён), начала, ругаясь и выдирая клочья волос, бить его ложкой из под варенья по лицу.
"Я был вне себя от всего происшедшего, от погони за взбесившимися коровами, от собственного крика, от страха, от боли. Я знал, что вины моей никакой нет и бьют меня несправедливо. Кровь бросилась мне в голову. Неожиданно для самого себя, пожертвовав клоком волос и вырвавшись из цепких рук помещицы, я изо всей силы хлестнул её кнутом. Видно, удар был удачным. На помещице треснуло платье. Она стала громко кричать" - вспоминает С.А.Калабалин в первой главе своей книги "Бродячее детство".
Ответ кнутом даже на незаслуженную, как следует из воспоминаний Калабалина, пощёчину хозяйки выглядит хотя и несколько чрезмерным, но, в общем-то, случайным событием. Помещица, кстати, в отместку за это открыто грозится — нет, не обратится в суд, а просто стереть Семёна с лица земли, а заодно присваивает весь его заработок за первые летние месяцы.
Первые две недели Семён ещё жил в огородах села, питаясь чем придётся и, наконец, ушёл в г. Полтаву. Жил в воровских притонах, на кладбище и промышлял карманными и квартирными кражами. Имел около полусотни приводов в полицию и однажды был направлен в колонию для малолетних преступников.
Через некоторое время его прихватывают для попрошайничества и много месяцев он под начальством лжеслепого проходимца вынужден обходить города и посёлки Украины, зарабатывая за скудное питание последнему на богатую жизнь в Полтаве. При удобном случае убегает от своего хозяина, возвращается в Полтаву. Из интереса к лошадям помогает выгуливать их в прибывшем в Полтаву цыганском таборе, а через некоторое время и уходит с ними в качестве приёмного сына одного из цыган. Учится езде на лошадях, зажигательным танцам, участвует порой и в проказах таборной молодёжи.
Но оборотная сторона цыганской "вольницы" - это жёсткость, и даже жестокость иных цыганских законов. Семён помогает выиграть на спор для приёмного отца хорошую собаку - большую ценность в таборе. Но по цыганским законам помощника полагается ... отхлестать кнутом. Ощутив на своей спине подобную "благодарность", Семён уходит и из табора.
В конце 1917 года Семён пристал к вооружённому отряду, налетевшему на город и ушедшему в лес в окрестности г. Полтавы. Оказалось, что во главе отряда красных партизан стоял его брат Иван. Позже отряд вошёл в состав 1-й Украинского Советского полка им. Шевченко. Брат был командиром батальона, Семён — разведчиком. В бою с гайдамаками под ст. Раздольная Семён был ранен в ногу, лежал в Николаеве, а затем в 1919 г. уехал в Полтаву. Выздоровев снова нашёл своего брата Ивана.
Затем отряд влился в 501 полк, который действовал против деникинских войск. В бою под Белогородом Семён был ранен в руку. Лежал в Харькове, заболел тифом, был переведён в тифозный городок, а после выздоровления — уехал к родным в с. Сторожевое, где застал отца, мать и младшую сестру. Братья Ефим, Иван, Андрей и Марк были в Красной Армии.
Позже то, что Семён уже переболел тифом и получил невосприимчивость к нему, сыграет большую роль в тяжелейшие дни Колонии под руководством А.С.Макаренко, когда, по воспоминаниям Калабалина "не заболели тифом только Антон Семёнович, Калина Иванович, лошадь и я", а надо было готовить дрова (холодное время года), отвозить заболевших в больницу и т.д. и т.п.
Пожив дома около месяца, Семён уехал в Полтаву и в марте или апреле 1920 года с отдельным 53 батальоном уехал на Польский фронт. Под Проскуровым был ранен в обе ноги, но не сильно. Лежал с неделю в какой-то деревне, а затем добрался до г. Полтавы и в армию больше не возвращался.
И тут Семёна встречает тяжёлая весть - подло убит из-за угла его брат Иван, возвращавшийся после краткой побывки в родном селе, куда он ходил увидеть новорождённого сына. В груди у Семёна вспыхнуло желание отомстить обидчикам. В условиях гражданской войны едва ли не единственным способом сделать это ему представляется сборка собственного «отряда благородных мстителей» и совершение правосудия над убийцами. Замыслу вроде бы способствует встреча с несколькими старыми приятелями и вот отряд уже создан. Но быстро найти след преступников не удаётся, а участникам отряда необходимо питаться, кормить лошадей, для чего приходится отбирать еду и корм у селян. Заодно кое-кто из членов постоянно растущего отряда начинает прихватывать и другие вещи. Логика жизни преобладает над намерениями основателя отряда - его приказаний слушаются только тогда, когда это приказ грабить или приказ отходить, а кто отдаст эти приказы - по большому счёту уже всё равно. Таким образом отряд очень скоро стал обычной воровской шайкой, с которой через несколько месяцев и расправляются соответствующим образом. Знаменательно, что грамотно, без единого выстрела, задержавшим шайку конным отрядом милиции в декабре 1920 г. руководил один из старших братьев Семёна Ефим, который в качестве приветствия встретил Семёна … чувствительным ударом кнута и отправил под суд на общих основаниях[2].
Таким образом, Семён происходил не из какой-то потомственной бандитской или воровской семьи, а из вполне трудовой — батраческой. С трудом знаком с ранних лет и от труда не бегал — ни от тяжёлого сельского — с утра до ночи, ни от ратного — в партизанском отряде и в Красной армии. Это важно отметить, поскольку ряд исследователей творчества Макаренко коротко сразу представляют Семёна Калабалина как изначального бандита, причём особо опасного.
После разгрома шайки и расстрела её взрослых участников следователи не знают, что делать с Калабалиным — кроме руководства шайкой особо тяжких деяний он не совершал, расстреливать, как несовершеннолетнего, его не полагается, просто так отпустить тоже нельзя, а мест в тюрьме не хватает и для куда более «заслуженных» сидельцев. В тюрьме Семён Калабалин просидел три месяца и, когда Макаренко очередной раз заходит в тюрьму «за пополнением», ему решением комиссии по делам несовершеннолетних предлагают забрать и Семёна, что и было сделано после короткого разговора с заключённым в присутствии начальника тюрьмы.
Удивительные подробности этого дня ярко описаны в нескольких заключительных главах книги «Бродячее детство»[3]. Дальнейшая жизнь Семёна Калабалина в колонии им. Горького, а затем и коммуне им. Дзержинского автором не описана, поскольку он оказался одним из главным действующих лиц «Педагогической поэмы», названный в ней Семёном Карабановым…
В отличие от ряда выпускников колонии и коммуны, поступавших на педагогические отделения ВУЗов, Семён Калабалин пробует стать хлеборобом — поступает в 1922 г. на рабфак и в 1927 г. заканчивает Инженерно-мелиоративный факультет Харьковского сельхозинститута. Агрономом, однако, Калабалин не стал. «Хай ему с тем хлеборобством, — сказал он своему учителю, — Не можу без пацанов буты. Сколько ещё хлопцев дурака валяет на свете, ого! Раз вы, Антон Семёнович, в этом деле потрудились, так и мне можно».
Вскоре после выпуска из коммуны Семён Афанасьевич женится на другой её воспитаннице — Галине Подгорной (в «Пед. поэме» — Черниговке), которая на всю жизнь становится не только его спутницей, но и сотрудницей и сподвижницей на «педагогическом фронте».
Первые годы С. А. Калабалин трудится физкультурным руководителем коммуны им. Дзержинского вместе с Макаренко, затем, более 13 лет — вплоть до начала войны — Калабалин учительствовал, руководил, вдохновлял и коренным образом оздоровлял положение дел в самых трудных и запущенных детдомах и детколониях.
Работал в Харькове, под Ленинградом, Одессе, Виннице.
После ареста Г. Ягоды в апреле 1937 года Болшевская коммуна была разгромлена и разогнана, М. С. Погребинский застрелился, тогда же арестован и Калабалин. После нескольких месяцев следствия отпущен по многочисленным просьбам его воспитанников, постоянно дежуривших у тюрьмы.
Июнь 1941-го он встретил в Москве — директором детдома для трудных детей № 60. Однако отъездом детдома на восток руководила уже его супруга и соратница Галина Константиновна. Калабалин записался на фронт добровольцем, но не попал ни в действующую армию, ни в ополчение. Он был отобран военной разведкой для выполнения особых заданий.
После выброски в тыл врага его группу разнесло ветром, он смог найти только двоих. Их обнаружили и стали преследовать бандеровцы и, пытаясь увести их от остальных, он отвлекал их на себя, пока его не взяли в плен. Его, с несколькими другими, повели на расстрел. Разъяренная женщина попыталась заколоть его вилами но неудачно, попав в ноги. После этого был отправлен в лагерь для военнопленных.
Несколько раз пытался бежать, но неудачно (был выдан), чудом выжил. После этого изобразил готовность сотрудничества с абвером, был отобран в диверсионную школу, а после заброски в советский тыл убедил всю свою группу сразу явиться в НКВД. В течение нескольких лет после этого вёл радиоигру с целью дезинформации противника, в частности, во время Сталинградской и перед Курской битвой, помогал выявлять и обезвреживать очередных засылаемых в СССР диверсантов и радистов.
28 декабря 1943 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Семён Афанасьевич Калабалин был награждён орденом Отечественной войны второй степени. Награду ему лично вручил начальник «Смерша», комиссар госбезопасности 2-го ранга В. Абакумов, будущий министр госбезопасности.[4]
В октябре 1946 г. С. А. Калабалин с семьёй переезжает в Грузию. Его назначают заместителем начальника колонии по учебно-воспитательной части в городе Кутаиси. За короткий срок Семён Афанасьевич сумел наладить в колонии воспитательную работу, сплотить ребят, воспитать коллектив. В постоянных педагогических поисках оттачивалось его мастерство, накапливался опыт работы воспитания Человека в условиях колонии послевоенного времени.
В мае 1947 г. приказом министра МВД Грузии С. А. Калабалина переводят в Сталинирскую ТВК заместителем начальника по учебно-воспитательной работе.
Из приказа № 0123 от «22» октября 1947 года, гор. Тбилиси
В результате бездеятельности бывшего руководства Сталинирской детской колонии, последняя была доведена до состояния, граничащего с развалом.
Проверкой установлено, что назначенное в мае 1947 года новое руководство колонии в лице начальника колонии тов. Чхаидзе М.А. и его заместителя по учебно-воспитательной работе Калабалина С.А. полностью перестроило всю работу колонии в духе директивы МВД СССР за № 37 от 14 февраля 1946 года и в относительно короткий срок добилось значительных успехов в деле воспитания детей и подростков в колонии. … |
(цит. по Морозов В. В. Воспитательная педагогика Антона Макаренко. Опыт преемственности. Москва — Егорьевск: МГГУ им. М. А. Шолохова. Егорьевский филиал, 2008).
В августе 1950 г. С. А. Калабалин переезжает на Украину и принимает заведование специальным детским домом на станции Мотовиловка Фастовского района Киевской области.
И опять поиск новых форм воспитания, опять борьба с человеческими пороками, за детство полноценное, трудовое.
Время благополучия и в этом детском доме было краткосрочным. Нашлись и здесь недоброжелатели калабалинских средств и методов воспитания — увидели в его действиях диктат и насилие над воспитанниками. Пошли упрёки, наговоры, угрозы, сменившиеся письмами-кляузами в Киевское облоно и обком партии. В детский дом зачастили комиссии с проверками. Дело доходило до парадоксов.
Из воспоминаний Г. К. Калабалиной:
– Вечером дежурный рапортует: день прошёл благополучно. Проверяющий Калабалину этим рапортом в нос тычет: это отдаёт мистикой! Б-л-а-г-о-о! И находит в этом «преступление». Или отдаёт директор указание воспитаннику, тот ему в ответ: «Есть!». Проверяющий аж весь передёргивается: какое-то военизированное сообщество! По итогам этих многочисленных проверок выносится вердикт высшей власти: «Калабалина от занимаемой должности директора детского дома освободить и впредь запретить ему занимать должности, связанные с работой с детьми! |
.
На защиту чести, имени и достоинства С. А. Калабалина включается детская писательница Фрида Абрамовна Вигдорова. Она помещает ряд статей в центральной прессе, где развенчивает клевету, как распространяющееся зло в педагогических кругах.
Однако продолжение Макаренковской деятельности на Украине становится крайне затруднённым и С. А. Калабалин принимает предложение о работе в Клемёновском детском доме (Егорьевский район Московской области).
Клемёново — это новый калабалинский Куряж.
Из письма Семёна Афанасьевича к Галине Константиновне:
29. ХII. – 1956 г.
Клемёново. …А вообще живут же люди, будем жить и мы! Детали: потолки падают, полы проваливаются, вонище… Бухгалтер лежит в больнице, ни учёта, ни прихода. Есть вши, грязь, пустота. Нет человеческого тепла. Стульев нет. Всё разбито… Райком партии великодушно допустил: «На месячишко, а там мы посмотрим, как и что, а вообще, конечно, устраивайтесь». Сидим сегодня весь день без дела. Мы в детский дом, а директор из детского дома. Куда ни кинусь – ничего нет. Итак, жду вас, мои родненькие!… |
.
Из дневников С. А. Калабалина:
Клемёновский детский дом школьного типа, с большим количеством переростков, поражённых многочисленными пороками и непонятной грубостью с работниками детского дома. Успеваемость составляет 60-70%. Детские общественные организации фактически отсутствуют. Коллектив работников, и, прежде всего воспитатели, находятся в состоянии растерянности и потерянного интереса к делу, не знают с чего начинать, чтобы вывести детей из их неприятного состояния. Хулиганство и грубость ребят парализовали работу воспитателей. Приняв заведование этим домом, я на общем собрании сказал твёрдо и прямо: «Жить такой оскорбительной для вашего человеческого достоинства жизнью дальше нельзя, и так жить мы не будем. Я буду беспощаден в борьбе за новую, красивую и счастливую жизнь и верю, что рядом со мной встанут смелые ребята, способные с улыбкой на лице пережить и некоторые лишения, и трудности в предстоящей борьбе. Уже с этого собрания мы разойдёмся организованными по отрядам, а все командиры отрядов образуют совет командиров. Пусть же наш совет поведёт борьбу за то, чтобы мы построили центральное отопление в доме, сделали пристройку для новых спален, провели водопровод, добились бы земельного участка для подсобного хозяйства, чтобы для наших будущих походов по стране приобрели автобус, чтобы заняли первые места в областных спартакиадах, построили стадион и заложили сад. Задачи большие, трудные и, конечно, придётся попотеть – потеть можно, а пищать нельзя… |
(цит. по Морозов В. В. Воспитательная педагогика Антона Макаренко. Опыт преемственности. Москва — Егорьевск: МГГУ им. М. А. Шолохова. Егорьевский филиал, 2008).
Так началась для ребят неведомая до этого жизнь, в которой будут разумные и добрые учителя, горячая и увлекательная работа.
Меньше чем за год запущенный детский дом изменил свой облик. Анализируя первые итоги работы педагогического коллектива, было отмечено, что «благодаря добросовестному, почти самоотверженному напряжению физических и духовных сил воспитателей, наладившейся живой и полезной связи со школой, созданию работоспособного института детского самоуправления, в конце концов, удалось учебный год закончить с благополучными результатами. Из 106 учащихся перешли в следующих класс 100 человек. Детский коллектив к концу учебного года представлял собой здоровую согласную семью» (там же).
Из дневников Г. К. Калабалиной:
...Вовлекая детей в общественно-полезный и производственный труд, мы, разумеется, в первую очередь интересовались его педагогическими результатами.
Учитывая то, что контингент детей у нас особый (в основном нам присылают детей, исключённых из массовых школ, из других детских домов и школ-интернатов), нам важно было добиться, чтобы в трудовой деятельности воспитанников вырастал интерес к учению, вырабатывался их нравственный облик, приобретались необходимые практические умения и навыки, воспитывалось чувство ответственности за порученное дело. Были организованы сводные отряды, которые работали на порученных участках, соревновались между собой. При подведении итогов обязательно учитывалось не только количество выполненной работы, но и её качество, и отношение каждого члена отряда к работе |
(там же).
Знаменательно, что кавалер боевых наград Семён Афанасьевич Калабалин умер 24 июня, в день, когда вспоминают Парад Победы на Красной площади. Ему (1972 г.) не было и 70 лет. По данным из документального фильма "Учитель с железным крестом" (с участием сына - А.С.Калабалина и др. воспитанников С.А.Калабалина), в июне 1972 г. С.А.Калабалин начал жаловаться на боли в животе, ему пытались сделать операцию по удалению аппендицита, но она прошла неудачно. Возможно и потому, говорится в фильме, что в тот день отмечался день медицинского работника.
С.А.Калабалин похоронен на Егорьевском городском кладбище (г. Егорьевск, Московской обл.). Рядом с ним похоронена его жена и единомышленник Калабалина Галина Константиновна (1908-1999) [5].
Одна из улиц города Егорьевска названа в его честь. В 1998 году администрация района учредила премию имени С.А. Калабалина, лауреатом которой становятся лучшие педагоги. В 2003 году Калабалину Семёну Афанасьевичу присвоено звание «Почётный гражданин Егорьевского района» (посмертно) [6].
Большой вклад в отстаивание педагогического дела и доброго имени С.А.Калабалина ещё при его жизни внесла известный писатель и журналист Ф.А.Вигдорова, написавшая ряд очерков и статей по соответствующим поводам в центральных газетах, и посвятившая деятельности С.А. и Г.К. Калабалиных целую трилогию произведений ("Дорога в жизнь" (1954), "Это мой дом" (1957) и "Черниговка" (1959)), задуманную как своеобразное продолжение "Педагогической поэмы" (см. ссылки).
Мы – калабалинцы! (гимн)Семён Калабалин, Черниговка славная
Миру известны из фильмов и книг.
Мы их питомцы, мы самому главному –
Жить научились у них.
Припев:
Дети Семёна, внуки Антона,
Песней привыкли мы утро встречать.
В нашем детдоме те же законы
Тот же призыв: «Не пищать!»
Кривые пути оборвались в Клемёнове,
Домом родным оказался детдом.
Бывшие трудные, дважды рождённые
Мы – ненаписанный том.
Ударом судьбы не убиты, не свалены,
Жив педагог Калабалин Семён.
Мы – калабалинцы, мы – Калабалины,
В нас продолжается он.
По жизни пройти не гостями – туристами,
С пользой расходовать дни и лета.
Быть перед Родиной совестью чистыми –
Вот наша цель и мечта!
Припев:
Дети Семёна, внуки Антона,
Песней привыкли мы утро встречать.
В нашем детдоме те же законы
Тот же призыв: «Не пищать!»
- Записал Евгений Дмитриевич Горшков в г. Владивостоке, 31.12.74.
Педагогическую династию Калабалиных продолжил его сын Антон (1939 г.р.), как и отец, отличившийся завидной физ.подготовкой (мастер спорта по тяжёлой атлетике). На его счету успешное применение системы Макаренко, в частности, в Профессиональном училище № 72 г. Королёва. На 2011 г. А. С. Калабалин является директором Педагогического музея А. С. Макаренко в г. Москве.
У Калабалиных также выросли две дочери. Первый сын Калабалиных — Константин, как известно, был убит глубоко психически больным воспитанником, которого, уже зная особенности его поведения, тем не менее направили в дет. дом Калабалиных (в Барыбино Ленинградской обл.). Эта трагедия произошла ещё при жизни А. С. Макаренко и описана в одном из его произведений. В фильме "Учитель с железным крестом" появление психопата в дет. доме определённо связывают с кампанией по дискредитации системы Макаренко, развернувшейся после известного выступления Н.К.Крупской с критикой Макаренко и его системы в 1929 г. и включавшей ряд намеренных провокаций в детских домах, трудившихся по системе Макаренко.
Из биографических произведений Семён Афанасьевич успел закончить только книгу о своём детстве и юности до времени, когда он познакомился с А. С. Макаренко:
Кроме этого сохранился целый ряд статей и писем С. А. Калабалина (также совм. с супругой Г. К. Калабалиной) на темы воспитания и обучения на основе подходов А. С. Макаренко. По ним подготовлено несколько сборников:
Калабалин, Семён Афанасьевич.